О ПАГУБНОМ ВОЗДЕЙСТВИИ ПАРТЕСНОГО ПЕНИЯ НА УМ, ДУШУ И ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА

(Святые отцы и наука против партеса)

Уже более трех веков прошло после церковной «реформы» патриарха Никона, и многое из того, что раньше считалось латинской ересью, по прошествии лет почему-то стало «православным преданием» - получило как бы права гражданства и обрело статус «равночестности».

Если вы сегодня спросите у православных христиан о каноничности использования партесного пения на богослужении, то услышите приблизительно следующее: церковное пение - это всего лишь звуки музыки, которые к спасению человека никакого отношения не имеют. Главное - бороться со своими грехами, а внешнее не важно... (и т.д. в том же духе). Другими словами, пой в церкви как хочешь, хоть пар- тесом, хоть еще как, ибо все это «обрядовая мишура», на которую не следует обращать внимание.

К сожалению, мало кто знает, что данное «богословие» пришло к нам из протестантизма, а еще ранее зародилось в среде манихеев и гностиков, т.к. именно они утверждали: внешнее настолько далеко отстоит от внутреннего, что можно, прелюбодействуя телом, душою не согрешать. Безусловно, до такой крайности церковное сознание еще не дошло, но то, что данное «богословие» имеет вполне конкретные еретические корни, совершенно очевидно. Своеобразным приговором «партесному богословию» стали слова свт. Игнатия (Брянчанинова) о неканоничных иконах и партесном пении, обличающие официальную (послереформенную) позицию церкви.

Свт. Игнатий: «Все русские поняли, что итальянские картины не могут быть святыми иконами. Между тем итальянская живопись зашла почти во все православные русские храмы со времен преобразования России на европейский лад. Эта живопись огорчает истинно православного, она - западный струп на православном храме. С кого итальянские живописцы писали изображения святейших жен? Со своих любовниц. Знаменитая «Мадонна» Рафаэля выражает самое утонченное сладострастие. Также начинают многие понимать, что итальянское пение не идет для православного богослужения. Оно нахлынуло к нам с Запада и несколько десятилетий тому назад было в особенном употреблении. Причастный стих был заменен концертом, напоминавшим оперу. Ухо светского человека, предающегося развлечениям и увеселениям, не поражается так сильно этой несообразностью, как ухо благочестивого человека, проводящего серьезную жизнь, много рассуждающего о своем спасении и о христианстве как о средстве ко спасению, желающего от всей души, чтобы это средство сохранялось во всей чистоте своей и силе, как сокровище величайшей важности, как наследство самое драгоценное для детей и внуков.

Надо знать, что в России вся масса народа проводит жизнь самую серьезную, будучи поставлена проводить такую жизнь обстоятельствами. Жизнь развлеченную, веселую, в сфере современного прогресса могут проводить весьма немногие, потому что для такой жизни нужны достаточные материальные средства. Веселящиеся на земле не должны судить о прочих человеках, как они обыкновенно это делают, по себе. Для того чтобы один веселился, часто тысячи и тысячи должны нести тягчайший труд, проливать горькие слезы и кровавый пот. Весьма справедливо святые отцы называют наше духовное ощущение радостопечалием. Это чувство вполне выражается знаменным напевом, который еще сохранился в некоторых монастырях и который употребляется в Единоверческих Церквах. Знаменный напев подобен старинной иконе, от внимания ему овладевает то же чувство, как от пристального зрения на старинную икону, написанную каким-либо святым мужем. Чувство глубокого благочестия, которым проникнут напев, приводит душу к благоговению и умилению. Христианин, проводящий жизнь в страданиях, борющийся непрестанно с различными трудностями жизни, услышав знаменный напев, тотчас находит в нем гармонию со своим душевным состоянием. Этой гармонии он уже не находит в нынешнем пении Православной Церкви. Придворное пение, ныне взошедшее во всеобщее употребление в Православных Церквах, необыкновенно холодно, безжизненно, какое-то легкомысленное, срочное! Сочинения новейших композиторов выражают настроение их духа, настроение западное, земное, душевное, страстное, чуждое ощущения духовного. Знаменный напев написан так, чтобы петь одну ноту, а не по началам (partheses), сколько бы певцов ни пели ее, начиная с одного певца. Этот напев должен оставаться неприкосновенным. Преложение его есть непременно искажение его. Такой вывод необходим по начальной причине, он оправдывается и самим опытом. Несмотря на правильность преложения, канон Пасхи утратил свой характер торжественной радости и получил характер печальный. Это уже не восторг, произведенный воскресением всего рода человеческого во Христе, это плач надгробный. Изменение характера, хотя и не так чувствительное, заметно во всех преложениях знаменного напева и других церковных древних напевах. В некоторые преложения трудившиеся в них внесли свой характер, уничтожив совершенно церковный характер. В них слышна военная музыка, как например в «Благослови душе моя Господа», коим начинается Всенощная. Отчего так? Оттого, что преложение совершалось под руководством военного человека, человека вполне светского, образовавшего свой вкус по музыке антицерковной... Никакой благоразумный человек, знающий отлично иностранные языки, не решится на перевод с них математической книги, не зная математики. Отчего же не придержаться такого же благоразумия относительно церковного пения тем знатокам музыки, которые чужды благодатного духа церковного, даруемого Богом за глубоко благочестивую жизнь. Таково суждение не какого-либо частного человека. Таково суждение Православной Церкви. Святый Дух возвестил, что песнь Господня не может быть воспета на земли чуждей (Пс. 136, 4)».

Свт. Игнатий весьма почитаемый святой в Русской Православной Церкви, однако не многие прислушиваются к советам этого духоносного Старца. Песнь Господня действительно не может быть воспета на земли чуждей, на земли неочищенного от страстей сердца человеческого, на земли забвения святоотеческого наследия. Отвергающие его, в конечном итоге, отвергают Бога, давшего нам через святых Своих это воистину безценное сокровище. То, что многие называют обрядовыми мелочами и малозначащими средствами нашего спасения, свт. Игнатий назвал сокровищем величайшей важности, наследством самым драгоценным для детей и внуков. Он, как человек духовный, прекрасно понимал, что западные латинские формы, введенные реформаторами в Церковь, не соответствуют духу Православия. Именно насильное насаждение этих форм в XVII веке вызвало на Руси всеобщий протест и привело к Расколу.

Негативно относился к партесному пению и свщмч. Симеон (Шлеев), который считал его неправославным: «Употребляя одноголосное пение, единоверцы держатся обычая Вселенской церкви. Восточные церкви (греческая и другие) сохранили свое одногласное пение до сих пор. Одна лишь Великороссийская церковь усвоила итальянское пение и под разными предлогами стремится ввести его и в Единоверческие приходы. Святейший патриарх Гермоген, страдалец за веру и отечество, считал партесное пение неправославным».

Выдающийся физиолог ХХ-го столетия А.А. Ухтомский в отношении партеса был еще более категоричен, называя его «служением иному богу», т.е. идолослужением: «А если допущено смотреть на клирос как на певческую эстраду, куда можно пускать пьесы различных авторов... то ясно, что на клиросе уже не будет спасения... То, что исходит из лагеря "искусство для искусства", то, что "в ризы мягкия одеяно", служит иному богу, поет на земли чуждей».

То, что партес негативно воздействует на человеческий организм, подтверждают и последние научные данные. Директор психоакустической лаборатории, кандидат наук В.А. Синкевич пишет: «Последовательно раскрывая тайны восприятия пения и музыки, становится ясно, что основу физиологического восприятия музыки составляет декасекундная составляющая сверхмедленных ритмических процессов, как управляющих процессов и головного мозга и всего организма человека (на этом стоит современная психофизиология, сотни книг, тысячи статей, экспериментально изучающих управляющие сверхмедленные ритмические процессы). По представлению многих физиологов (Н.П. Бехтеревой, Н.А. Аладжаловой, В.А. Илюхиной и др.), в человеческом организме управляющей является сверхмедленная ритмическая система, обнаруженная в 60-х годах в головном мозге. Не только древние голосовые роспевы, но и современная музыка состоит из единичных, законченных мелодических фраз, звучание которых, или, как говорят, "музыкальный период" может составлять 2, 3, 4, 5, 7, 10 и 12 секунд. Нами установлено, что именно древнерусские роспевы (прежде всего знаменный) своим "музыкальным периодом" (плавающий, качающийся декасекундный ритм) полнее всего отражают естественную биологическую сверхмедленную ритмику как головного мозга, так и всего тела (8, 10 и 14 секунд). Другими словами, знаменный роспев с точки зрения музыкального периода - попевки, связанной с ритмикой дыхания ("Всякое дыхание да хвалит Господа" Пс. 150) - это психофизиологическая норма организма. Она закреплена тысячелетним опытом христианства и является одним из выражений отношения к Богу (наравне с молитвой и сокрушенным плачем о своих грехах). Напротив, в классической (3, 5, 7 сек. // работы американских хронобиологов), а тем более в современной эстрадной музыке (1, 2, 3 сек.) наблюдается сокращение "музыкального периода" до нескольких секунд и даже до долей секунды. Следствием сопереживания такой музыки является десинхронизация ритмики психофизиологических процессов разного уровня и связанные с этим нарушения легочной, сердечно-сосудистой и других систем организма, приводящие к различного рода заболеваниям. Поэтому в наших сеансах любая эстрадная, "легкая" и классическая музыка исключена, как вызывающая страсть и физиологические нарушения. Достижение здоровья через первоначальное замещение переживания молитвы в слышании православного песнопения, в котором есть и славословие Бога, и покаяние, и прошение - это путь в Церковь, путь к спасению. Основные три стороны: пение, молитва и сокрушенный плач и есть три ступени, три шага к преображению человека. Они являются и нашей целью в музыкально-акустической терапии православными песнопениями.

Экспертизы:

Первая статья о синхронизации психофизиологических процессов музыкой вышла в 1985 г.; пороговые уровни восприятия исследованы в дипломной работе выпускника спецфака психфака ЛГУ Н. Матвеева 1988 г. Музыкально-акустический шумовой комплекс прошел испытания в Институте физиологии им. А А. Ухтомского (СПб., 1992-1997 гг.), на кафедре военно-морской и общей терапии Военно-медицинской Академии (СПб., 1998-2001 гг.) и в частных медицинских центрах.

Каждому типу ритмической активности мозга соответствует свое строго определенное психофизиологическое состояние. В частности, Н.А. Аладжалова показывает, что управляет уровнями сознания медленная ритмика, так называемый декасекундный ритм, который определяет структуру протекания процессов быстродействующей ритмической системы. Например: 2-4 сек. - это тревожное, эмоциональное напряжение; спокойное бодрствование человека - около 10 сек.; ритм впадения в дремотное состояние - 30-40 сек.; ритм при переходе от осознаваемого процесса к неосознаваемому - 14 сек.⁴ Управляющая ритмическая система представлена иерархией ритмических сверхмедленных ячеек, характеризующих различные уровни протекания физиологических процессов. Создатель практической методики возрождения певческого голоса В.П. Багрунов утверждает, что "природа всегда экономна и если имеется возможность совмещения функций в одном органе, то она не создает ничего лишнего. И в данном случае она не создает специального органа - голоса, а совмещает дыхание - важнейшую функцию жизнеобеспечения всех систем организма с анатомическим устройством самого органа дыхания, тем самым как бы свидетельствуя об огромной важности голосовой функции и ее надежности и долговечности... Поэтому природный звук носит протяжный, не фиксированный характер, и голос не должен иметь регистровой пестроты"».

В качестве примера можно привести 9-й ирмос канона Великого Четверга «Странствия Владычня». Если замерить секундомером мелодически-дыхательные периоды в данном песнопении, то длительность интервала-попевки будет 9-13 секунд. В качестве источника меры времени служит аудиозапись «Странствия Владычня» (Рис. 1. Древнерусские песнопения наонной традиции. Головщик А.А. Гвоздецкий. СПб., 2009. Студия звукозаписи ВВС).

В.А. Синкевич: «Сыны Божии постоянно призывают имя Господа в пении, которое происходит от ангелов. Свт. Григорий Нисский пишет: "Нам известно, что у них (у ангелов) нет другого занятия, кроме того, что они возносят хвалу Богу... Ангелы, называемые еще "вторыми светами", не поглощают собой эгоистично

божественный свет, исходящий от Света Первого, но подобно зеркалам отражают этот свет вовне, светясь сами и освещая других. Таким образом, процесс ангельского пения складывается из двух нераздельных, одновременно осуществляемых действий: из созерцания Первоначального Блага и из возвещения о Первоначальном Благе всей твари... Когда соединится пред престолом Божиим вся разумная тварь, то первым движением ея мысли и чувства будет слово благодарения Богу. И ангелы, и люди, все вместе воспоют торжественную победную песнь Сыну Божию, и это пение составит момент открытия Вечного Царства".

Св. Григорий Синаит: "Тем, кто не знает молитвы (не испытывал ее силы и действия), которая, по св. Иоанну Лествичнику, есть источник добродетели... подобает много петь, без меры петь... пока от многотрудного действования, вступят в состояние созерцания, обретши умную молитву, действующую внутри них". Другими словами, когда мы поем правильно - знаменным (созерцательным) роспевом - мы через это внешнее делание можем прийти в состояние созерцания, из которого и рождается знаменный роспев (обратная связь - прим. авт.). Приведем пояснение свт. Афанасия Александрийского (+ 373) о пении псалмов: "Почему псалмы поются мерным тактом и на распев?.. Господь, желая, чтобы мелодия слов была символом духовной гармонии души, назначил петь псалмы мерно и читать их нараспев... Сопровождать псалмы пением означает не заботливость о благозвучии, а знак гармонического состояния душевных помыслов. Хорошо поющий настраивает свою душу и как бы из неровности приводит ее в ровность".

Немецкий хронобиолог X. Фельц проанализировал музыкальный ритм произведений классиков. Оказалось, что музыкальные темы у Чайковского менялись с частотой (плюс минус) в три секунды, у Бетховена - в пять, у Моцарта - в семь секунд. Следствием сопереживания такой музыки является десинхронизация ритмики психофизиологических процессов разного уровня и связанные с этим нарушения легочной, сердечно-сосудистой и других систем организма, приводящие к различного рода заболеваниям. В этом мы убедились в 80-х гг., когда, изучая воздействие инструментальной музыки, обнаружили, даже при небольшой синхронизации ритмов функциональной системы, обязательную десинхронизацию всей иерархии ритмических психофизиологических процессов.

Научно доказана справедливость богословского мнения, что "звучание музыки является одновременно и победоносным сигналом успешного освоения мира и симптомом отдаления от Бога, прогрессирующего по мере завоевания мира и погружения сознания в сферу материальных представлений". Отмечу также, что усеченный музыкальный период, характерный для классической музыки, составляет и основу партеса, т.е. с точки зрения иерархии сверхмедленных психофизиологических процессов, музыкальный период классической инструментальной музыки и партеса одинаков. Человек, живущий в мире классической музыки, может сопереживать и красоте партесного произведения, но чужд роспевам (т.е. молитве). И наоборот, верующий воцерковленный человек, выражающий в знаменном роспеве свое молитвенное отношение к Богу (а его "музыкальный период" составляет 8-12 сек.), чужд не только партесу, но и классике,

Рис. 2. Амплитудный частотный фрагмент партесного пения «Аз зрех Господи» из Великого славословия (Струмского). Усеченный временной музыкальный период около 5 секунд

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ «МЕЛОЧЬЮ» ОБРЯД?

Ф.Е. Мельников: «Обряд есть плоть живая, тело всякого священнодействия. Нет ни одного таинства церковного, ни одного священнодействия, ни одного церковного богослужения, которые можно было бы совершить без обряда, без видимого проявления, без формы, вернее - без тела... Как, например, могло бы совершиться величайшее таинство Христово - Божественная Литургия, святое причастие без хлеба и вина? Как можно совершить миропомазание без самого миро, без вещества, из которого оно состоит? То же можно спросить и обо всех церковных таинствах. Разве может быть святое крещение без воды, без купели, без крещения и без крестителя? Без обряда нет

_________________________________________________________

* Всем, желающим изучать знаменное пение, подлинную традицию, автор рекомендует приобрести данное пособие, которое было дополнено и переиздано в 2001 г.

самого таинства, нет даже религии. Самая благодать Святаго Духа преподается через видимое вещество, через плоть или тело, видимое, осязаемое, воспринимаемое нашими телесными чувствами. Сам Сын Божий не мог явиться людям без плоти и крови, без воплощения. Бог Отец также проявлял Себя в видимой и слышимой форме - в виде облака, горящего куста, голоса человеческого, необычайного осияния и т.д. В этом и есть сущность таинства - в соединении Божёства с плотию - в проявлении Его через обряд, видимую и осязаемую форму или вещество, материю...

Знаменитый богослов А.С. Хомяков говорит об обрядах: "Видимое есть всегда только оболочка внутренней мысли. Обряд - дело великое - это художественный символ внутреннего единства... Святая Церковь исповедует веру свою всею жизнью своею - учением, которое внушается Духом Святым, таинствами, в которых действует Дух Святой, и обрядами, которыми Он же управляет"».

Существует мнение, что форма является границей между миром видимым и невидимым. Если это так, то с какой невидимой реальностью граничит форма, создаваемая партесным пением?! Совершенно очевидно, что этой невидимой реальностью является некая тварная энергия, а точнее сказать - некая страсть или страсти, которые воплотились в партесно-мечтательной музыке. Следовательно, партесное пение, хотя и кажется на первый взгляд возвышенным и вполне пригодным для богослужения, несет в себе энергии страстей и заражает ими. Здесь уместно будет вспомнить о том, что сатана иногда «принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11,14) для того, чтобы прельстить человека. Уместно будет вспомнить и том, что «таким образом дух антихриста входит в церковь - когда вещи не церковные объявляются церковными, т.к. антихрист - это не только анти-христос, но и вместо-христос» (проф. МДА А. Осипов).

К сожалению, многие сегодня забывают, что не индивидуальное или общественное сознание устанавливает связь символа с трансцендентным (по своему усмотрению). Трансцендентное является в видимом мире в определенных, имманентных ей формах, и связь между сущностью и явлением установлена не произвольными человеческими ассоциациями, а ее собственной внутренней природой. Это, в свою очередь, означает, что православные богослужебные формы (знаменное пение, иконы, чин и пр.) родились не в результате христианского конвенционализма, общепринятых условных обозначений, но были даны Свыше.

ПСЕВДОМОРФОЗА ПРАВОСЛАВИЯ

В результате внедрения в Церковь западной латинской культуры произошло то, что некоторые богословы, например, протоиерей Георгий Флоровский, называют «псевдоморфозой православия», то есть облечение его в несвойственные ему богословские формы мышления и выражения. Произошел как бы разрыв между молитвенным подвигом и творчеством. Человек молится уже не благодаря иконе, а не смотря на нее. То же можно сказать и о партесном пении, которое не способствует молитвенному деланию, а только мешает ему, и мешает еще больше, потому что пение (как и музыка вообще) более активно действует на душу человека, чем изобразительное искусство.

Академик А.А. Ухтомский: «Пестрота, отсутствие ровности и спокойствия в церковном художестве является какою-то роковою чертою новообрядческих храмов... А ведь это отсутствие ровности и спокойствия, эта пестрота и неустойчивость настроений есть не такая вещь, которою можно было бы пренебречь, - это ведь есть уже начаток того духовного влаяния, безсильной разбитости внимания, которое и есть - главный наш внутренний враг, по убеждению отцов... "Безрассудное парение" (Блаженный Диадох. Добротолюбие. Т. III) - это и есть начало греха и "неестественность Адамова", как утверждает Авва Исайя Нитрийский (Добротолюбие. Т. I). Влаяние настроений и воли нарушает владычествование ума, отводит душу от того, где "ум имеет свою цель и любимое им" (Макарий Великий). Именно имея в виду обуздание влаяния, отцы предписывали всегда соблюдать раз принятый и всегда одинаковый чин и правило.

Авва Фаласий: "Наложив на себя законы (правило), не изменяй себе, софистически криво истолковывая их потом, ибо кто сим образом отводит себя от них, тот сам себя прельщает (сам себе диавол)" (Добротолюбие. Т. III). Но именно влаяние, постоянное рассеивание внимания искусственными (партесными - B.C.) эффектами, постоянная смена настроений является естественным следствием пестроты искусства, где пренебрежен положенный церковный чин и обиход... Искусство призвано передавать, внушать людям те или иные чувства, настроения воли, идеи - в тех случаях, когда простая логическая речь не может передавать и внушить их с достаточной силой и яркостью. Великая сила и могущество искусства - во внушении - в незаметном овладевании человеком... Очевидно, что прямые задачи церковного искусства огромны: оно призвано содействовать постепенному "облечению во Христа" человечества, крестившегося в Него, но не успевшего усвоить вполне, во все свое существо, Его образ и Дух».

Бунт против вековых устоев и традиций, который был спровоцирован врагами России и Православия в XVII веке и который сегодня принято называть церковной реформой патриарха Никона, привел к утрате духовных ориентиров. Утрата же духовных ориентиров, в свою очередь, делает невозможной любую попытку ориентации в духовном пространстве. Обрывая нити великих и малых традиций, человеческое сознание как бы укорачивает, уменьшает само себя, в результате чего человек превращается в ивана, не помнящего родства своего. Современный христианин, утомленный долгой разлукой с исконно древлеправославной традицией и устоями, в глубине души начинает тосковать по всему традиционному и каноничному. Именно эта тоска и порождает такие явления, как массовое паломничество по святым местам, посещение памятников старины, восстановление этнографических, воинских и ремесленных традиций. И хотя большинство этих явлений носит поверхностный, декоративный характер, все же в основе их лежит жажда воссоздания утраченного единства путем соединения прошлого с настоящим. Мостиком, соединяющим прошлое с настоящим, может стать возвращение к дониконовской богослужебной традиции, весомой частью которой является древнерусское богослужебное пение. Однако необходимо понимать, что для того, чтобы это возвращение произошло, нужны веские богословские обоснования, т.е. человек должен знать, к чему и зачем он возвращается.

Выше уже были приведены мысли святых отцов о партесном пении, а также научное обоснование, доказывающее разрушительное действие партеса на душу и тело человека. Ниже будут приведены материалы, которые показывают, что партесное пение - это широкий путь в прелесть - путь, ведущий в погибель и описанный св. отцами как «первый образ молитвы».

Хо-мо-во-е пение

Слышавшие пение безпоповцев, - говорит исследователь богослужебного пения проф. Смоленский, - распевающих по «хомо-ням», усердно удержавших вполне и всякие «хабуве» и «аненайки», без сомнения были поражены особенностями выговора текста песнопений. Хомовое пение имеет свои характерные особенности. Так, окончание «хъ» в пении пропевается «хо», вместо «мъ» поется «мо», вместо «въ» - «во». Отсюда и название пения - хо-мо-во-е.

Во второй половине XVII века в связи с безумными реформами церковной жизни стали раздаваться первые возражения против хомового пения. Наиболее сильным является принадлежащее некоему иноку Евфросину (XVII в.) «Сказание о различных ересех и хулениях в знаменных книгах от неведения содержащихся»: «Многа убо и безчисленна злая опись в знаменных книгах, - говорит Евфросин, - редко такой стих обрящется, который был бы не испорчен в речах во всяком знаменном пении... Священныя речи до конца развращены противу печатных, письменных, древних и новых книг. Где бо обрящутся в священном писании нашего природного языка словенскаго диалекта сицевыя, несогласныя речи: Сопасо, пожеру, во моне, иземи, людеми, сонедаяи... Евфросин обращается с призывом к царю и патриарху, дабы исправить крюковые церковные книги и ввести истинноречное пение. В 1652 году царь Алексей Михайлович велел собрать в Москву из разных мест 14 лучших певцов и вменил им в обязанность «пересмотреть и исправить знаменныя книги, чтобы всякое церковное пение было истинноречное».

Но «в те времена грех ради наших прииде моровое поветрие. Того ради... праворечное знаменное правление пресечеся. По тех же временах, начаша царствующаго града Москвы во всех градех и в монастырех, и в селех знаменнаго пения малоискуснии мас- теры, койжде всяк от себе исправляти на правую речь пение, и во единогласие не приидоша. Овоже грубии и зело малоучении на великое дело дерзнуша. И от того их дерзновения везде во всех градех и селех учинилося велие разгласие, и во единей церкви не токмо трием, или многим, но и двема пети стало согласно невозможно».

Лишь в 1666 году была образована особая комиссия, работы которой официально закрепил еретический собор (1666-1667 гг.). В постановлении собора говорится о том, чтобы все покорились распоряжениям собора, и книги «яже исправишася и приведошася и напечаташася при Никоне, приимати и гласовное пение пети на речь, и святый символ приимати без прилога «истиннаго», и знамение честнаго и животворящаго креста творити на себе тремя первыми персты руки (мудрование еретика папы Формоса)». На этом же соборе был окончательно осужден протопоп Аввакум, а на всех сторонников хомового пения и древних церковных обычаев были наложены проклятие и анафема.

Ревнители церковной старины не принимали, однако, новых исправлений, так как, во-первых, тексты исправляли по униатским греческим книгам, которые после падение Византии (+ 1453 г.) печатались в иезуитских типографиях, а во-вторых, сами греки до принятия двух уний с католиками (первая в 1274 г. и вторая в 1439 г.) крестились двумя перстами. «Характерный инцидент, - говорит А. Преображенский в своем исследовании, - произошел на этой почве еще до собора 1666 г. в Соловецком монастыре, этом оплоте старины и староверия. Под влиянием слухов о том, что в Москве хомовое пение преследуется, архимандрит Варфоломей вздумал было ввести в монастыре наречное пение. Но братия была против, и головщики выпевали службы по старинным знаменным переводам. Варфоломею однажды пришлось в алтаре уговаривать высших представителей монастырских не противиться наречному пению, но некий диакон Нил "учал на Варфоломея кричать: Держишь-де ты уставщика попа Геронтия, да и ты-де еретик, он-де тебя ереси научил, а Арсений-де грек, научил ереси патриарха Никона, а патриарх-де Никон будто научил ереси, а кого, и того поведать мне на письме невозможно". В результате, Варфоломей должен был уступить и подчиниться большинству, и представитель монастыря на соборе 1666-1667 гг. заявил, что наречного пения в Соловецком монастыре не поют».

Прошло 350 лет. Картина изменилась. Теперь нередко и среди старообрядцев можно услышать, что хомовое пение - результат «злых описей». А иные отвергают это пение под предлогом, что оно «еретическое»: «Хомовое пение против печатных книг в буквах несогласно, вместо ера и еря пишет он и есть в окончании. И сие оны и ести в богословских речех ереси составляют».

Такое мнение о хомовом пении, безусловно, нужно признать совершенно неправильным, произошедшим от неграмотности. Широко поставленное сравнительно-историческое изучение славянских языков, подробное изучение их фонетики (фонетика - учение о звуковом составе слов) и особенностей древнего церковнославянского языка позволяют нам несколько разобраться в вопросе: а что же такое наонное пение? Еще в 1820 г. А.Х. Востоков в своей замечательной книге «Рассуждение о церковнославянском языке» затронул некоторые фонетические особенности церковнославянской речи. Он первый, путем изучения древнейших рукописей, пришел к выводу, что ъ и ь в древнем языке обозначали особые звуки. И действительно, если обратим внимание на текст старинных русских рукописей, то поразимся обилию букв «ъ» и «ь» на месте чистых гласных современного русского языка. Такие слова, как: дьнь, вьрътьпъ, възне- сеться, въспойте, тьпъть, мълъни, кънязь, пълънъ, длъгь, лъгъкъ, стълпъмь, встречаются в каждом предложении. «Нам должны показаться странными слова, - говорит Н.К. Грунский в своих "Лекциях по древне церковнославянскому языку", - в которых нет, по нашему, ни одного гласного звука, т.к. ъ и ь у нас не имеют значения гласных звуков. Между тем, приведенные для примера древлецерковнославянские написания вполне правильны, если принять во внимание, что первоначально ъ и ь передавали на письме гласные звуки».

«Старославянский язык имел большее количество гласных, чем современный русский язык, - говорит проф. М. Колосов. Сверх тех гласных, которые свойственны современному русскому языку, в старославянском было два глухих гласных - ъ и ь». Полугласные звуки ъ и ь - остаток далекого прошлого, когда все славянские племена составляли одну семью и говорили на общем праславянском языке. «В праславянском языке существовали особые, очень краткие гласные ъ и ь (из которых ъ был по качеству гласной средней между у и о, а ь - гласной средней между и и е), - говорит Н.С. Трубецкой». «Эти гласные, продолжает он дальше, - в одних положениях (например в конце слова или перед слогом, заключающим в себе другие, нормально-сильные гласные) были "слабы", т.е. звучали особенно кратко, а в других положениях (например перед сочетанием р или л + согласная, далее перед слогом, заключающим в себе слабое ъ или ь) были сильны, т.е. имели приблизительно такую же длительность, как всякие другие гласные».

«Славянский текст в составе слогов обиловал буквами полугласными, - говорит проф. Д. Разумовский. - Каждая полугласная буква в нотном тексте песнопений имела над собою музыкальный знак. Непроизносимое ныне слово дьньсь имело над собою три знака, по одному знаку над каждою полугласного буквой ь. Полугласные буквы при этом, очевидно, произносились, ибо поставленные над ними знаки должны были иметь свой явственный звук». Достаточно просмотреть древние певчие книги, чтобы убедиться в этом. Для указания большей длительности полугласный звук ъ иногда писался подряд несколько раз. Ни одна европейская азбука не имеет подобных знаков.