ПИСЬМА ПЕТЕРБУРГСКОГО ЕДИНОВЕРЧЕСКОГО СВЯЩЕННИКА ИОАННА
ТИМОФЕЕВИЧА ВЕРХОВСКОГО СТАРООБРЯДЦАМ ГОРОДА ВОЛЬСКА.
Достопочтенные ревнители чистоты
церковной и православия Павел Андреевич, Никифор и Кирилл Трофимовичи.
Письмо ваше заказное от 5-го января получил
13-го, прочитав его, возвеселился духом, что мои труды на пользу православия и
в разъяснение св. истины доходят до всех местностей отечества и повсюду
встречают сочувствие. Мои всеусердные пожелания и труды направляются к тому,
чтобы общество и правительство познали старообрядчество как оно есть в самой
сущности, а не таким, каким его показывают наши верховные пастыри, познали, что старообрядчество есть ничто иное, как
несогласие, протест русского народа против вторжения в отечественную церковь
свободо- и разумно подавательных преданий латинства, что старообрядчество есть
хранитель чистых преданий истинно древнего христианства и отечественной
народности, что оно составит в будущем радость и торжество отечества и его
церкви. Труды мои начались с 1859 года всеподданнейшим прошением от 5-го
мая о возвращении едидоверческому обществу в Петербурге иконы Божией Матери
Тихвинския, принадлежавшей Мирону Флорову, крестьянину Костромской губ., моему
духовному сыну, которую Господь прославил чудесами, но которую власть поставила
в Исаакиевский собор. Прошение заключало жалобу на предубеждение общества
правительства против старообрядчества и единоверия, по которому св. икона,
принадлежащая последнему, у него отнимается. Потом важнейший труд мой было
всеподданнейшее прошение о самостоятельной старообрядческой иерархии, которая
приняв начало от российской, с нею не
имела общения до упразднения всех разделительных препятствий, стоящих ныне
между старообрядчеством и русскою
церковью. В принятии этой просьбы м-вом внутренних дел отказано, зато
проект частно подан государственному канцлеру князю Горчакову. Движения
официального по моим статьям нет, и в печать наши мысли не допускаются, хотя
они быстро распространяются в обществе и проливают значительный свет на доселе
темный вопрос наших обрядовых раздоров. Нельзя не быть и противником проводимых
мною идей. Копию с проекта прошения о иерархии я тогда же подал синодальному
члену Платону, бывшему рижскому, а теперь новочеркасскому. Он сообщил прочим
членам и митрополиту Исидору. Сей поручил бывшему преосвященному викарному, а
теперь самарскому, Герасиму, составить опровержение этого прошения, что Герасим
и напечатал под псевдонимом священника Твердынского в «Страннике», марта 1866
г.: «Раскол пред собственным своим судомъ». Казанская духовная академия
занялась «разбором этого прошения» по всем правилам науки, и воспитанника ХII курса Богородского, которому был этот труд поручен в
1868 году, наградила степенью магистра. По ихнему, значит, он хорошо меня
опровергнул; но на деле не так. И я противу этого «разбора» написал свой
«противуразбор». Тот и другой не напечатали. Мой, потому, что цензура не
принимает, а академический, что слаб. Также Константин Голубев в Пскове, в
своей хромой «Истине», кн. V, написал на меня пасквиль. Все
это стороны «лукавнующих». Зато все
честные люди моему делу искренне сочувствуют, и этому сочувствию
доказательством служат письма, подобные вашему.
С удовольствием желаю продолжать с вами
беседование. Адрес мой: в Захарьевской улице, единоверческой Никольской церкви,
священнику Иоанну Тимофеевичу Верховскому, в церковном доме.
В 1832, 1833 и 34 гг. я учился в
саратовском духовном училище. Горизонтов и Терсинский в Петербурге мои
товарищи. Может быть, и в Вольске найдутся таковые.
Моих трудов или статей или тетрадей по
предметам старообрядчества много. Какие есть у вас под моим именем, уведомьте;
тогда я могу вам сказать, мои ли они. И еще известите: вы поповцы или
безпоповцы и какого согласия.
Января 15-го
дня 1873 г.
На святое и всерадостное приветствие Христос
Воскресе! с теми же чувствованиями духовного общения имею удовольствие
ответить: Воистину Христос Воскресе! возлюбленные о Христе братья, Павел
Андреевич, Никифор Трофимович, Кирилл Трофимович, со всеми вашими
единомышленниками!
Воскресший Господь наш Исус Христос да
хранит вас на всех путях вашей жизни, и да проведет в Свое вечное царствие,
радоваться Ему, торжествовать сию победу над грехом и смертью и славить Его с
собезначальным Его Отцом и Утешителем Духом Святым.
А в деле религии, в деле веры и обряда,
важнейший грех есть ложь, которая есть произведение исконного противника
Христова — сатаны, и кто лжет, тот служит не Христу, а сатане, тот не Христово
чадо, а исчадие ада. Убо, возлюбленные
братья, будем в деле веры и обряда прямодушны и чистосердечны. И да будем
уверены, что если бы мы в чем и погрешили по человечеству, по свойственной ему
недомысленности, то нашу прямоту примет Господь Бог за дар от нас Ему угодный,
и ради этой прямоты назовет нас Своими братьями и ведет в царство Свое
небесное.
По первых ваших письмах мне следовало бы
сообщить вам что-либо из моих трудов, но у меня не было двойных списков, а
послать, выпустить из рук последний экземпляр опасался, потому что уже испытал,
как трудно мои рукописи возвращаются назад. И теперь у меня нет двойных
списков, но, быв побежден вашею любовью, посылаю единственные экземпляры
четырех статей: а) два мои объяснения митрополиту Исидору, б) о имени Исус, в)
письмо ко мне Гавриила Фомина. Читая мой ответ, не лишне прочитать и вопрос. К
сожалению, Г.Ф. отказался продолжать со мной беседу, и разъяснение
недоразумений екатеринбургского единоверческого общества осталось
незаконченным. г) «Чем мы вам не хороши?» Наш ответ митрополиту Филарету . В
моих письмах или объяснениях митрополиту Исидору, может быть, вы нового немного
прочитаете, зато мой дух и характер
полнее узнаете. Все эти статьи посылаю вслед за сим, в полной уверенности, что,
прочитавши, вы возвратите их мне немедленно. А между тем я приготовлю для вас
другие.
В обществе любителей духовного просвещения,
в котором и я с 25-го февраля состою членом, на собраниях 18-го января, 25-го
февраля и 28-го марта происходили чтения. На 1-м Филиппов читал «О нуждах
единоверия», на 2-м Нильский, от 8¼ час. до 20 мин. 12-го ночи все
говорил против Ф-ва, на 3-м говорил Ф-в, все против Нильского, а живых
разговоров почти не было. Какие были, тех нельзя назвать важными. На первом и
втором собрании Никольского не было: на 1-м — по брачным недосугам, — жену
поял, а 2-й раз по болезни. Кроме того, он, видимо, уклоняется от устных
беседований. По обыкновению общества, чтения его должны печататься, но г.
обер-прокурор св. синода после 1-го чтения заметил, что чтение Ф-ва печатать
нельзя без замечаний со стороны властей церковных, вот почему Нильский составил
свои возражения. Но прежде, между 18-го января и 25-го февраля, было частное
совещание у Вел. Кн. Конст. Николаевича, на котором властная сторона, в лице
профессора дух. акад. Чельцова, горячо настаивала, чтобы чтение Ф-ва не
печатать, прений не производить и разговор прекратить, потому¶восполнить пропуск¶ В. Васильев и другие
и Вел. Кн. Решил разговор продолжать и печатать. Теперь чтение Ф-ва начато
печатанием в «Правительств. Вестнике», и потом выйдет отдельными книжками, и
тогда я буду рекомендовать вам для обретения. Затем выйдут из печати возражение
Нильского, а потом новое слово Ф-ва против Нильского. Эти три статьи будут в
роде предисловия к моему труду, к моему слову. Тертий Ив. Ф-в назвал свое
чтение: «О нуждах единоверия», но сущный смысл сочинения: «Нужды российской
церкви», исправление тяжкой ошибки собора 1667 г., запрещение старого обряда и
нынешнего его стеснения. Что эта ошибка лежит пятном на самой р. ц.» это все
бесспорно справедливо. Но вопрос и спор между православием (так называемым), и
старообрядчеством в 200 лет так запутался и закаменел, что для полного
убеждения в неправильности 1667 г. и в необходимости исправления его нужно
разъяснить целый ряд богословских вопросов, а г. Ф-в прямо перешел к концу,
почему и разговор обо всем этом должен непременно запутаться и остановиться без
всякого результата. Рассмотрев это, я решился представить обществу свой труд, в
котором я вначале излагаю основные богословские, практические и исторические
истины, затем показываю, в чем именно р. ц. уклонилась от этих истин и куда зашла со времен Никона и соборов
1656 и 1667 г., и, наконец, кто должен исправить все это и что нужно сделать.
Этот труд Господь Бог помог кончить вчерне с масленицы и во весь Великий пост.
Вышло листов 50. Каждая истина богословская и практическая у меня за номером, а
всех номеров больше 400. Ежели Господу Богу будет угодно, и дело, процесс между фальшивыми
православием и старообрядчеством пойдет прямым порядком, то полагаю нужным,
чтобы это мое сочинение было напечатано и дано
на обсуждение каждого епископа с его духовевством, и каждой духовной
академии и семинарии; на что потребутся несколько лет. Можно бы вопрос решить
проще. Но о всем да будет воля Господня.
Свой труд, себя и вас, моих друзей, поручаю милости Господней.
Ваш благожелатель св. Иоанн
Верховский.
23-го апр.
1873 г. С. П. Б.
Милостивый государь,
достопочтеннейший Никифор Трофимович!
Письмо ваше от 14-го августа имел
удовольствие получить. Не отвечал вам потому, что изо дня в день обещали
доставить мне сборник протоколов общества любителей дух. просв. за первый его
год ― 1872-1873. Сряду по получении ― презентую один его экземпляр
вам и три вашим друзьям, что и исполняю с настоящею почтою. Прилагаю при сем и
4 мои карточки. И от вас таковые получить
желал бы. №№ «Прав. Вестн.» теперь остаются излишними, но и их беречь можно, или же нуждающимся
подарить. При книжках посылаю вам две мои небольшие статьи: письмо к
митрополиту Филарету, за которым должны были следовать наши обличения и одно из
последних о том, что клятвы собора 1667 года неправильны. Это ответ на грозные
слова митрополита А.Д.Петрову, во время беседы в июле 1864 г.: «Как вы
осмелились святой собор назвать неправильным?»
Пока по нашему вопросу нового ничего не
видится, а что будет впредь на собрании любителей или инде, — о том сообщу
немедля.
Имени саратовского единоверческого
священиика вы не сообщили мне. Я с удовольствием познакомился 6ы с ним
письменно. Во всяком случае, из его поступка не предвижу для него
неприятностей.
Ваш слуга, благожелатель и почитатель
священник
Иоанн Верховский.
Вашим и моим друзьям и единомышленникам
посылаю по нижайшему поклону.
15-го сент. 1873 г.
Возлюбленнейшие Никифор Трофимович и
Кирилл Трофимович!
Отпуская к вам мое письмо от 15-го
сентября, я как будто угадал ваше желание иметь мои фотограф. карточки и,
вероятно, в тот день, когда письмо ваше от й2-го сентября подходило к
Петербургу, мое с карточками было уже на пути к вам. Истинно говорится, что
сердце сердцу весть подает. Присланная вами сумма окупает 5 дюжин, но я не
решаюсь послать к вам это количество, потому что, наверное, и у вас не найдется
столько охотников иметь мою карточку. Тертию Ивановичу Филиппову доставил я и
ваши поклоны и изъявления благодарности. Он очень ими доволен. Но своих
карточек дать вам не может, потому что их теперь и сам не имеет, а впоследствии
надеется вас удовлетворить. Вы спрашиваете, знаком ли я с ним. По этому поводу
расскажу следующее. Я познакомился с ним в 1870 г. по следующему случаю. Вы
помните, как вятский епископ Аполлос изблевал изречение, ставшее знаменитым,
будто единоверие не есть православие, а только ступень к православию. Субботин,
проф. московской дух. академии, в одном из № «Современ. Летописи» назвал это
слово неправильным. Загорелось у владыки сердце. Как! Мирянин печатно обличает епископа
в ошибке. Он и послал в «Моск. Ведом.» «Сообщение», в котором подтверждает и
поясняет свое словоизвержение. «Моск. Ведом» напечатали это «сообщение из
Вятки», а Субботин снова отделал владыку. К сожалению, г. С. хромает на одно
колено. Он вполне сознает ошибки архипастырства, но старается придавать им
благовидное толкование. Было, а г. С. говорит не было. Обрадовался этому Ив. Ф.
Нильский, профессор другой дух. академии, — с.-петербургской. Ему, доктору
науки о расколе, Субботин, что бельмо на глазу. Нильский нещадно обличает
Субботина. Как, — говорит, — не было? А это что? и т.д. Но не отвергая того,
что ошибки были, Нильскому, как состоящему на жалованьи у архипастырства,
жаловании на наши православные русские деньги, все-таки нужно было оправдать свою
сторону. Субботин говорит, что единоверие есть то же православие, а Н.
доказываегь противное. Нильский прибегнул к следующему софизму. Обряд церкви
единов. есть обряд православный по вероисповедной мысли, в нем содержащейся, но
поелику вост. православие не знает этого обряда, следовательно, он и не есть
православный. Ученое шельмовство Н-ского здесь в том, что слово «православие»,
как народ православный, православные народы, смешал с «православием», как
правым исповеданием веры. Вместо того, чтобы сказать, что, например, двуперстия
не знает ныне православие, то есть население Востока, Н. утверждает, что это двуперстие чуждо православию, то
есть правой вере в Бога. Возмутился Т. Ив. таким шельмовством Нильского и
решился написать против него статью. Об этом он сказал своему ближайшему
знакомому Ив. Сергеевичу Аксакову. А Ив. Серг. (моск. издатель «Москвы» и др.),
одобрив намерение, дал Т. Ив. совет ничего не печатать, не прочитавши моих
сочинений по этому предмету. А Т.
Ив. урожденец города Ржева; он и познакомился со мной чрез ржевского купца
Евграфа Вас. Берсенева — единоверца. Я дал ему несколько своих тетрадей, и вот
по прочтении их Т. Ив. прислал мне письмо, которое для прочтения вами прилагаю
при сем. Прошу его возвратить.
30 своих карточек посылаю с следующею
почтою и при них свою статью: «Рассмотрение рассмотрения». В предисловии
объясню, что это такое. Т. Ив. Ф-в почитатель покойного митрополита Филарета и
советовал мне не распространять моего «Рассмотрения». Но хотя и уважаю Т. Ив.,
а правда мне любезнее его.
Вы пишете о свидании вашем с бывшим моим
всегда с благодарной памятью воспоминаемом о. протоиереем, Алексеем Андреевичем
Росницким. Недоумеваю, каким образом вы называете его своим. Разве он в
Вольске. Сообщите мне его адрес, я немедленно буду к нему писать. Душа моя
всегда рвалась побеседовать с ним, напомнить
ему о себе, но каждый раз останавливало меня недоумение, как он встретит и как
он взглянет на мою деятельность на пользу св. истины, но вопреки той среде,
которая своим невежеством и изуверством произвела великий раскол в нашем
отечестве, но которая упоена быв господством и велевластительством святотатски
кощунственно называет себя св. Церковью и вост. православием, а всякого
несогласного с нею — бунтовщиком и раскольником, противником и св. Церкви и ее
св. православия.
Искренно вам преданный священник
Иоанн Верховский.
19-го сент.
73 г.
Возлюбленнейший о Христе Павел Андреевич
с братиями!
Письмо ваше от 15-го ноября с
двумя карточками я получил и одну из них передал Т. Ив.
Филиппову, с надписанием: «Его превосходительству Т. Ив. Ф. от его
почитателей-старообрядцев г. Вольска». И за них мы оба вам благодарны. Над
вашей четверицей да пребывает всегда Пресвятая Троица. В нашем о6ществе с 27-го
ноября начались снова так называемые рассуждения «о нуждах единоверия». 27-го
ноября предполагал было читать свои морокованья: о. протоиерей И.В.Васильев Нильскому и Чельцову. По чтении первого,
Нильский объявил, что он будет читать часа 2 с половиной. Заседание поэтому
отложено на сегодня, 4-го декабря. Из прилагаемого при сем моего письма к
секретарю общества, усмотрите, что и я прошу слова. Дано ли будет таковое, не
знаю. Есть препятствия. Поднесенный мною «Свод практических истин», со временем
перешлю к вам. Это одна часть предполагаемого мною труда. Далее должно
следовать: «История того, что случилось у нас в 1656-1667 годах, оценка этого
события и что теперь делать правительству». Это еще не готово. После оппонентов
будет говорить Т. Ив. Ф-в. Он, между прочим, предложит полную защиту двуперстия,
все это будет напечатано в «Прав. Вестнике», потом в «Сборнике», по прежнему примеру. Первого вышлю к вам один
экземпляр. А «Сборника» вы со временем напишите, сколько книжек вам
потребуется. Может быть, найдутся и еще желающие его приобрести. Я беру
«Сборник» в редакции во 40 коп. книжку, в роздал уже более 50 экземпляров.
Алексею Андреевичу Росницкому я не писал. После вашего письма горячность моя
писать к нему поостыла. Мне интересно знать, не читал ли он кое-что из моих
трудов, которые теперь у вас. Мир Божий и любовь Его да пребудут с вами ныне и
в будущем веке.
Ваш благожелатель св. Иоанн
Верховский.
4-го декабря 73 г.
Многоуважаемым Павлу Андреевичу, Никифору
Трофимовичу искреннейше желаю здравия и спасения.
Движения во вопросу о старом обряде в
обществе л. д. просвещения не произошло, об участи моего «Свода» ничего не
слышно. Что случится, уведомлю. В «Правительственном Вестнике» напечатана речь
против единоверия о. прот. Васильева, но я печатной не читал. Конечно, я не забыл отрекомендовать вам №290 прош.
года «Московских Ведомостей». Теперь прочитайте №28 сего года «Современных
Известий». Редактор последних экземпляров, Платонов, оппозицию Филиппова, проф.
с.-петербургской академии о. Васильева называет «поругателем церкви». А с ним и
«Изъяснения о клятве» пок. митрополита Филарета. О. протоиерею Алексею
Андреевичу Росницкому можете прочитать мое письмо к м. Исидору — «Буква
убивает» и предшествовавшее ему. Писать к нему все еще собираюсь.
О происшедшем в саратовской моленной
недоумеваю. Суд, всеконечно, оправдает старообрядцев и распечатает моленную. В
Петербурге случилось нечто подобное. Полиция ограбила было и запечатала
феодосиевскую моленную. Но ни митрополит Исидор, ни святейший синод не признали
этого действия полиции правильным. И когда градоначальник, вопреки митрополиту
Исидору, перенес дело в окружный суд, то суд оправдал старообрядцев, моленную
распечатал и все ограбленное возвратил.
«Свод» и что будет с ним к вам пришлю.
Прошу прощения. Ваш и общий всем слуга
священник Иоанн Верховский.
5-го февраля 74 г.
1874, начало
года.
ПИСЬМО ВОЛЬСКИХ СТАРООБРЯДЦЕВ ЕДИНОВЕРЧЕСКОМУ
СВЯЩЕННИКУ ИОАННУ ТИМОФЕЕВИЧУ ВЕРХОВСКОМУ
«На вопрошение мое от 17-го
августа 73 г. я имел удовольствие получить ваше ответствие от 12-го октября, за
что как я, так и все читавшие, подносим вам искреннейшую нашу признательность.
Я спрашивал: чем оправдаете вы клятву на
двуперстное сложение, напечатанную в «Скрижали», произнесенную же в 1656 г.
четырьмя восточными иерархами в ответе их патриарху Никону на вопрошение его об
истинности в образе сложения перстов.
Ваше преподобие изволили ответить, что
означенное запрещение с клятвого на употребление двуперстия, положенное теми
иерархами, неправильно, то есть погрешительно, недействительно и
ничтожно. Это признание мы усматриваем в словах вашего письма: «Большой
московский собор, рассматривавший все дела и решения, совершенные до него в
отношении исправления богослужебных книг, одобрил и утвердил, но помянутые
ответы с клятвами не утвердил; следовательно, не признал их правильными».
Приговор ваш о том ответе четырех иерархов ваше преподобие подтверждает в вашем
письме пояснением, что Никон умолчательным изложением своего вопроса ввел в
заблуждение отцов, а отцы отвечали Никону не рассмотревши хорошенько в чем
дело. И вообще все содержание письма вашего направлено именно к тому, чтобы
показать погрешительность, ничтожность и необязательность помянутого ответа с
клятвою.
Так как такового признания ни от кого с
вашей стороны старообрядцы доселе не слыхивали ни печатно, ни даже устно, то
это признание мы, по его достоинству, признали с вашей стороны подвигом
высокого мужества и дерзновения. Понятно, с каким восторгом, с какою радостию,
радостию о Дусе Святе, читали мы сии драгоценные строки, тем более, что у вашей
стороны все — и учение, и практика, и полемика (относительно старообрядчества)
все основано на затемнении истины и на софистических изворотах. Поистине
Господь Бог во времена благопотребные воздвигает свидетелей Своей святой
истины. И еще как? Самых противников ее, как Савла, обращает в ревностнейших
Своих слуг. Подвиг ваш, честнейший отец, напоминает подвиг архистратига, когда
он некогда возвысил свой голос среди сонма ангелов, восставших против их
Творца, Отца любви и истины.
Чтобы такое приравнение не показалось преувеличенным,
почитаем нужным уяснить значение вашего признания по его существу и
последствиям.
Собор трех патриархов в Москве положил
13-го мая 1667 г. запрещение с клятвами на двуперстие и другие подобные сему
особенности нашей древней отечественно-церковной обрядовой практики. Этому
вершительному деянию тогдашних церковных властей предшествовали следующие
факты.
1. Патриарх Никон 23-го алреля 1656 г.
рассказывает отцам своего собора: «Не раз зазирали
нашему смирению приходившие в царствующий град Москву восточные святители:
Афанасий константинопольский, Паисий иерусалимский, Гавриил назаретский и
прочие и много осуждали меня за
неисправление священных книг и за другие церковные вины, в числе которых
находится и то, что мы полагаем на себе крестное знамение двумя перстами по
Феодоритову писанию». С этого именно зазирания,
принятого во уважение, и многого осуждения и пошел раздор и раскол в нашей
Церкви. Зазирание и многое осуждение
было зерном горушечным, которое, быв брошено в восприимчивую почву и потом тщательно
поливано, возросло в великое древо, стало лесом.
2. За зазиранием по порядку времени следует ответ константинопольского
патриарха Паисия с его собором в 1655 г. в ответ на 26 вопросов Никона, в
котором послании двуперстное сложение названо смертною пажитию.
3. За посланием Паисия следует тот ответ
четырех восточных отцов с клятвою, о котором между нами идет речь.
4. 12-го февраля 1656 г., в день памяти
св. Мелетия, Макарий, патриарх антиохийский, в Чудове монастыре, на утрени, в
присутствии царя и всего синклита, при множестве народа провозглашает
двуперстие армено-подражательством.
5. Через 12 дней, 24-го февраля, в неделю
Православия, анафема на крестящихся двуперстно провозглашается в Успенском соборе по чину
православия. «Настала неделя Православия, к высокому торжеству собрались в
Успенский собор сам царь со всем синклитом, все архиереи бывшие в Москве,
множество духовенства и бесчисленное множество народа, начался обряд
православия, и в то время, когда св. Церковь возглашает вечную память всем
подвизавшимся за Христа и анафему — сопротивным[,] Макарий, патр. антиохийский,
став пред царем и его синклитом и пред всем освященным собором и показывая три
первые персты, сложенные вместе, воскликнул: «Сими тремя первыми персты всякому
христианину подобает изображати на лице своем крестное изображение. А поне кто
по Феодоритову писанию и ложному преданию творит, той проклят есть». То же
проклятие подтвердили: Гавриил, патриарх сербский, и Григорий, митроп.
никейский». Так рассказывает нынешний, европейски знаменитый преосвященный
Макарий в «Истории р. ц.», стр. 155, очевидно приравнивая крестящихся
двуперстно к сопротивникам Христу, сиречь антихристам. В историях не пишется,
было ли это проклятие заключено громогласным анафема от протодиакона и хора. Но
молчание церкви на таковое проклятие и в такой момент было бы равносильно его
осуждению.
6. 23-го апреля того же 1656 г.
постановил следующее: «Аще кто отселе ведый не повинится творити крестное
изображение на лице своем… тремя первыми великими персты десныя руки… но имет
творити сие неприятное церкви, еже соединя два малые персты с великим пальцем…
или инако изображати крест: сего имати… всячески отлучена от церкви… Проклинаем
и мы».
7. Собор 1666 г. в последнем заседании
2-го июля подтвердил все прежние запрещения на двуперстие, распространив
запрещение на другие обрядовые мелочи.
8. Между тем 7-го мая 1666 г. собор издал
книгу «Жезл», в которой те запрещения подтвердил клятвами.
9. Собор трех патриархов определением
13-го мая 1667 г. все эти исчисленные нами зазирания, многие осуждения,
запрещения и анафематствования подтвердил, дополнил и поверил «в вечное
утверждение и присное воспоминание».
Старообрядцы противу каждого из сих
деяний своевременно протестовали и ныне не перестают протестовать в числе 11 миллионов.
С ними доселе протестует и весь русский народ, который вопреки запрещений и
проклятий не переставал и не перестает креститися двуперстно, и воздыхать
вообще о старом обряде. На которой стороне святая истина, дух Христов, и Его
учение, на стороне ли проклинателей или проклинаемых? Ежели обряд — не догмат;
ежели святая апостольская Церковь только одного требует от обряда, чтобы он не
содержал чего-либо противного какой-либо вероисповедной православной истине;
ежели сия Церковь каждой стране и каждой понародной церкви благословляет иметь
поместные обрядовые отличности на этом единственном условии; ежели святой
Церкви отнюдь не противно; ежели какая-либо
церковь не только имеет свой обряд, но и хранит его, любит его не только
преимущественно, но даже исключительно; ежели таковым правом и таковой свободой
и наша русская церковь пользовалась канонически и в продолжение веков; ежели
наши отечественно-церковные обрядовые особенности, за исключением весьма
немногих, двух или трех, вначале не были особенностями, а были заимствованы от
той греческой церкви в древнейшие ея времена, — таково двуперстие, начальнейший
предмет греческих зазираний, запрещений и клятв; ежели, наконец, прежние
восточные святители до показанных Никоном, бывая в России и видя наши обрядовые
особенности, ни мало не зазирали ни их, ни нас, то с какой стати указанные
Никоном Афанасий, Паисий, Гавриил и другие почали, и именно при Никоне, нас
зазирать и премного осуждать? Разве наша великая Церковь не имела права
удерживать обряда в том виде, в каком она приняла его от греков, или даже и
изобрести несколько таковых? Рабою себе что ли стали считать нашу Церковь со
времени Никона приходившие к нам за милостынею греки?
Еще. Собор с страшнейшими
клятвами запретил говорить: Господи Iсусе Христе, Сыне
Божiй, пом. н.; но запретил говорить только на соборе, на
общественной молитве, повелев произносить Боже наш, вместо Сыне Божий, а
наедине и прежнее произношение разрешил и благословил. Есть ли же какой-либо
смысл, чтобы известное произношение какой-либо молитвы на семейной молитве
благословлять и признавать спасительным, и то же произношение, но на соборе,
проклинает, как противное Христу и Его истине! И паки. Благословляя известное
произношение наедине Исусовой. молитвы и проклиная то же произношение на
соборе, отчего собор не распространил этой двойственности на аллилуию, сложение
перстов и т. д.?
Возвращаемся к вашему признанию. Все эти
девятичисленные зазирания, многие осуждения, запрещения и проклятия составляют
из себя единое цельное здание, одну цепь, из которых нельзя вынуть ни одного
камня, ни одного звена, без того, чтобы здание не разрушилось, чтобы цепь не
порвалась. И вот именно вы, честнейший отец, это здание разрушаете, эту цепь
раскола расторгаете, объявляя один из краеугольных камней, одно из звеньев
неправильным и погрешительным, недействительным, ничтожным. Чтобы быть
последовательным, вам, честнейший отец, невозможно ответ четырех отцов 1656 г.
объявить ничтожным и оставить в силе все прочее от зазирания до акта 13-го мая.
Что из этого вашего признания может последовать? Ежели вашею ревностью о
истине, ревностью о Дусе Святе возгорятся, подобно Савлу, и остальные
теперешние, ежели не гонители истины, то ее помрачители, мракораспространители,
Павел Прусский, Субботин, Нильский и другие; ежели, подобно вам и они стали бы
из этого двухвекового здания раскола исторгать камень за камнем и разоблачать его недействительность и ничтожность от
зазираня до акта 13-го мая: тогда церковно-правительствующие власти, во власти
коих и продолжение нашего раскола и умиротворение отечественной церкви,
последовали бы за общим мнением, как за голосом всей их Церкви. Что тогда
архипастырям придется сделать? — Признать за каждым соотечественником, и
мирянином к духовным, право и свободу креститься и триперстно и двуперстно, а
каждому приходскому священнику исполнять богослужение и церковные требы и по
старому и по нынешнему обряду. Кто и какие мог бы тогда представлять резоны,
чтобы оставаться в раздоре? Самые главные из разделительных причин были бы
тогда упразднены. О, когда настанет то благополучнейшее для отечества и его
Церкви время, когда весь русский народ составит собой единое великое стадо
единой всероссийской Церкви, Церкви, которая дозволяет и благословляет у себя
обрядовую рознь, и этим дозволением и благословением восстановляет и утверждает
свое единство, разрушенное приведенными выше девятичисленными запрещениями.
Вот, честнейший отец, значение вашего
признания в письме от 12-го октября, признания, которому мы нелестно
приписываем столько благодетельных последствий. Но так как многое в вашем
письме противоречит тому смыслу, который мы приписывали вашему признанию, то
все мы остаемся в недоумении. Посему, не касаясь на сей раз остального вашего
письма, покорнейше просим пояснить нам: Подлинно ли вы, честнейший отец,
находите ответ Никону четырех отцов о сложении перстов погрешительным. И если
так, то какого вы мнения о каждом деянии из всех девяти, нами исчисленных: один
ли из всех только тот ответ неправилен, или же и другие из сих 9-ти, и который
именно?
А в ожидании ответа на сие, молим Господа
Бога, чтобы высокий подвиг ваш исповедания истины Он помог вам столь же
доблестно довесть до конца в посрамление радующегося нашим раздорам диавола,
исконного отца лжи, во славу же и утверждение святой истины, мира и любви.
Ваши искреннейшие почитатели: Павел Андреевич
Пестряев, Никифор Трофимович Парфенов, Кирилл Трофимович Порфенов, Леонтий
Ларион. Бодров.
1874 г. Вольск.
Переписка Верховского. // ж.
Церковь. 1913 №15 С.355-6.