«Письмо Митрополита Филарета к Об.-Прокурору Св. Синода графу Д.А.Толстому и мнение его по поводу всеподданнейшего прошения московских единоверцев о церковном разъяснений

некоторых постановлений Собора 1667 года.

 

26 Июля, 1865 г.

 

6 Декабря 1864 г. депутаты от прихожан Московских единоверческих церквей представили Государю просьбу о церковном разъяснении некоторых постановлений собора 1667 года. Государь Высочайше повелел передать эту просьбу Св. Синоду для обсуждения вопроса относительно сношения по сему делу с Восточными Патриархами. Св. Синод определением от 11/23 Декабря 1864 г. поручил Московскому Митрополиту Филарету представить свое мнение о прошении единоверцев. Вслед за тем было сообщено Высокопреосвященному конфиденциальное письмо по этому же предмету посланника нашего при Порте Оттоманской[1]. Возвращая обратно бумаги, Митрополит Филарет писал графу Д. А. Толстому:

 

Секретно.

 

Сиятельнейший Граф,

Милостивый Государь!

 

По прошению единоверцев, о разрешении клятвы Собора 1667 года, сперва при письме предшественника Вашего Сиятельства, а потом при письме Вашем, от 12 Июня сего 1865 г. № 92 вторично, сообщена мне доверительная записка г. послан­ника Российского в Константинополе.

В соответствие сей записки, препровождаю при сем рассмотрение некоторых по сему делу вопросов, и различных обстоятельств и отношений сего дела.

Если возникшие сомнения, мною разрешаемые, не остановят сего дела, то я представлю записку, по возможности ясно и точно излагающую дело, для сообщения доверенному лицу, кото­рому поручено будет, прежде официального сношения с Вселенским Патриархом, скромно испытать мнение некоторых членов Восточной иерархии, могущих иметь особенное влияние на дело.

 

С совершенным почтением и преданностию имею честь быть

Вашего Сиятельства

покорнейший слуга

Филарет М. Московский.

 

Секретно.

 

Рассмотрение

 

некоторых вопросов по делу о разрешении от клятвы Собора 1667 года,

и различных обстоятельств и отношений сего дела.

 

I. Прошение Московских единоверцев не есть ли «только приступ?». Не кроется ли иной более глубокий смысл в хода­тайстве Московских единоверцев? — Нет и нет. Сие отрицание основывается на известности духа Московских единоверцев, и тех обстоятельств, от которых родилась просьба о разрешении клятвы. Московские единоверцы суть искренние единоверцы. Они держатся обрядов единоверческой церкви по при­вычке от предков, и некоторые, чтобы не слишком резко отделяться от родственников, находящихся в расколе: но совершенно признают Великороссийскую церковь православною, к архиерею относятся также, как общеправославные и ходят в общеправославные церкви, к архиерейскому служению, и по другим причинам.

Некоторые раскольники, видя, что Правительство попускает существование Австрийской и Русской лжеиерархии, но будучи не­довольны ее распрями и беспорядками, составили проект всестарообрядческой церкви, которая не порицала бы православной церкви, но и сама почиталась бы православною; которая погло­тила бы поповщину, безпоповщину, единоверие, и самое имя единоверия уничтожила; которая получила бы первых трех епископов от православного рукоположения и далее имела свою полную иерархию, совершенно отдельную от Великороссийской, с Патриархом или Митрополитом и с своими соборами, относясь к Государю Императору, чрез особое лице, подобное Синодальному Обер-Прокурору. Проект сей сделан известным (и) значительнейшим (и) раскольникам (и) от Сибири до Петербурга, где высокопоставленные лица, и даже некоторые из духовных, представлены были благоприятствующими оному. С ним обратился к Московским единоверцам Казанский купец Петров, и некоторые, менее рассудительные, начали прельщаться мыслию иметь своих Архиереев, лучше Австрийских. Но рассудительнейшие сказали, что ни на что не решатся без митро­полита, и привели к нему Петрова, и заставили прочитать благовидно составленное извлечение из проекта, якобы уже одобренного в Петербурге. Включенная в проект мысль про­сить разрешения клятвы Собора 1667 года нравилась единоверцам. Предстояла опасность, чтобы Петров своим проектом и надеждами не увлек значительной части единоверцев, и чтобы не расстроил их общества. В сих то обстоятельствах митрополит отвечал, что проект не может быть принят, но что, если единоверцы желают просить, чтобы разрешение от клятвы, данное Святейшим Синодом, под­тверждено было Патриархами, в соответствие тому, что она положена Патриархами, то сие может быть допущено. Таким образом просьба единоверцев есть не приступ, а исход из затруднения, и не заключает в себе, никакого утаенного смысла. И она уже принесла плод тем, что охранила единоверцев от всестарообрядческого проекта, и рассеяла его обаяние. Рассудительнейшие раскольники обратили теперь внимание и ожидание на просьбу единоверцев.

II. «Каким образом обряды неправославные не прокли­наются, а люди, принимающее их, проклинаются? За что же клятва Соборная, как не за обряд, которого раскольники не хотели оставить, а церковь не могла принять?

«Обряд есть прямая и единственная причина отступления, а отступление достойно Соборной клятвы».

Чтобы ответ на сие был ясен, требуются немалые по­дробности с прямым указанием на документы.

В подлинном Деянии Собора 1667 года, под общим заглавием: предел священнаго Собора и проч., во-первых, изла­гаются мнения раскольников, как то: «нарицаху книги печатныя новоисправленныя при Никоне, бывшем Патриархе, быти еретическия; — от совершеннаго своего неведения приимаху точию просфоры, на нихже изображен бысть крест с подножием и со главою Адамлею»; — «соблазнишася же и о исправлении святаго Символа и о трегубой аллилуии, о знамении честнаго и животворящаго креста, о сложении трех перстов, и о Иисусове молитве, и прочая».

Затем следует «изречение», то есть, собственное рассуждение и определение Собора.

Собор говорит: «повелеваем покарятися во всем, без всякаго сумнения, святей восточной и Апостольской Церкви Христове, — книги, яже советом святейших патриархов, исправишася и напечаташася при Никоне, бывшем Патриархе, и после его отшествия за благословением освященнаго Собора, служебники, потребники и прочия приимати; — аллилуиа, в Божественном пении во учиненных местах глаголати трижды, и прочия».

Изложив церковное учение, в исправление погрешительных раскольнических мнений, происшедших от «совершеннаго неведения», наконец Собор произносит свое решительное определение:

«Сие наше соборное повеление и завещание, по всем вышереченным чином, православным предаем, и повелеваем, всем неизменно хранити, и покарятися святей восточней церкви. Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас, и не покорится святой восточной церкви и сему освященному Собору, или начнет прекословити, и противлятися нам и мы таковаго противника, данною нам властию от всесвятаго и животворящаго Духа, аще ли будет от освященнаго чина, извергаем, и обнажаем его всякаго священнодействия, и проклятию пре­даем. Аще же от мирскаго чина будет, отлучаем, и чужда сотворяем, от Отца и Сына и Святаго Духа: и проклятию, и анафеме предаем, яко еретика и непокорника; и от православнаго всесочленения, и стада, и от церкве Божия отсекаем, дондеже уразумится и возвратится в правду покаянием. А кто не уразумится, и не возвратится в правду покая­нием, и пребудет во упрямстве своем: да будет и по смерти отлучену».

Вот, отлучены от церкви, и проклятию подвергнуты условно, дондеже уразумятся, а в противном случае, решительно, прекословящее, противляющиеся, противники, яко ере­тики и непокорники, то есть, как равные еретикам, или даже еретики потому самому, что противятся церкви. И это согласно с коренным законом церковных отлучений, — с изречением Христа Спасителя: аще Церковь преслушает, буди тебе, якоже язычник и мытарь (Мат. XVIII, 17). Оно отлучает от Церкви за одно преслушание, не указуя другой вины.

Но вместе с прещением непокорных, не прокляты ли и обряды ими содержимые? — Собор не сказал сего; и это основательно и осторожно.

Особенные обряды, содержимые раскольниками, опираются преимущественно на так называемый Стоглавный Собор, кото­рый одобрил оные. Посему высший Собор 1667 года не мог не коснуться своим суждением Стоглавного Собора, чтобы показать нетвердость опоры раскольников и сокрушить ее.

Он говорит:

«А собор, иже бысть при благочестивом великом Госу­даре Царе, и великом князе Иоанне Василиевиче всея России Самодержце, от Макария Митрополита Московскаго, и что писаша о знамении честнаго креста, сиречь о сложении двою перстов, и о сугубой аллилуии, и о прочем, еже писано не разсудно, простотою и невежеством, в книзе Стоглаве, и клятву юже безразсуждения, и неправедно положена: мы православнии патриарси, Кир Паисий папа и патриарх Александрийский, и Судиа селенней, и Кvр Макарий, патриарх Антиохийский, и всего Востока, и Кvр Иоасаф, патриарх Московский, и всея России и весь освященный собор, тую неправедную, и безразсудную клятву Макариеву, и того собора, разрешаем и разрушаем и той собор, не в собор: и клятву, не в клятву: но ни во что вменяем, якоже и не бысть зане той Макарий Митрополит, и иже с ним мудрствоваша невежеством своим безразсудно якоже восхотеша, сами собою: не согласяся згреческими, и здревними харатейными, словенскими книгами: ниже со вселен­скими святейшими патриархи о том советоваша, и ниже свопросишася сними».

Вот, Собор Стоглавный обличен в невежестве, определения его отменены, проклятие, им произнесенное, уничтожено; он признан ничтожным. Но при сем Собор 1667 года не произнес своего проклятия, ни на Стоглавный Собор, ни на определения его, ни на обряды, Стоглавным Собором одобрен­ные; и не должен был сделать сие.

Например: православная церковь для крестного знамения употребляет троеперстное перстосложение в знамение Святыя Троицы. Раскольники отвергают и хулят сие, а употребляют двуперстное перстосложение в знамение Божеского и человеческого естеств во Христе. Может ли православная церковь сказать: кто крестится двумя перстами в знамение Божеского и человеческого естеств во Христе: тот проклят? — Очевидно это было бы чрезмерно, нерассудительно, несправедливо. Сие рассуждение надлежит приложить и к прочим отличительным обрядам раскольников. Итак справедливо и осмотри­тельно проклятие произнесено на противящихся и хулящих православную церковь, но не на их обряды, хотя в сравнении с общеправославными менее древние, менее правильные, однако требующие снисходительного воззрения. Не излишне при сем вспомнить, что одобренные Стоглавным Собором обряды, без исследования были приняты и употребляемы первыми пятью Российскими Патриархами. Итак, если бы на сии обряды про­изнесено было проклятие, то оно упало бы и на пять первых Российских Патриархов и Российскую церковь их времени. Если за сим обратить внимание на единоверцев: дело их представляется в следующем виде. Они, по выражению Собора, уразумились, познали, что Российская Церковь православна; не хулят ее и не противятся ей, а покоряются ей и приемлют от нее священство. Итак проклятие, в отношении к ним, достигло своего предела и кончилось. Но при сем они просят, как снисхождения, и церковь соглашается, чтобы у них оста­вались обряды Стоглавного Собора и пяти первых Российских Патриархов.

Хотя таким образом проклятие кончилось само собою, но некоторым единоверцам, и еще более некоторым раскольникам, которые не удовлетворены расколом, но еще в недоумении о церкви, кажется, что чего-то недостает. Проклятие поло­жили два Восточные Патриарха, и третий Российский; разрешил оное Святейший Синод, который имеет значение одного Патриарха. Дело было бы совершеннее, если бы Восточные Патриархи изъявили согласие на то, что определил Российский Синод.

Хороша ли такая логика, или нет единоверцы находят ее в силе у некоторых из среды своей и у раскольников и как их ненадежно вразумить логически, то нельзя ли успо­коить канонически? —

III. Исполнение прошения единоверцев, не даст им, как кажется, никакого нового преимущества, никакой новой силы в глазах раскольников. Последние столь же мало почитают нынешних Патриархов Восточных, сколько и Святейший Синод наш.

Может быть, исполнение просьбы единоверцев не окажет значительной силы: но может быть и то, что пренебрежение просьбы единоверцев не допустило бы открыться значительной силе.

Неуважение к Восточным Патриархам есть только частное у некоторых раскольников, но когда они предприняли устроить себе иерархию, они митрополиту Амвросию испросили от Вселенского Патриарха благословение на священнодействие: следственно признавали его высшую иерархическую силу действительного.

IV. Прошение (единоверцев) требует по-видимому, чтобы Патриарший ответ содержал в себе более, нежели заключа­лось в Синодальном решении. Подобный результат немыслим.

Более в выражениях, нежели в существе дела, Святейший Синод разрешил архиереям совершать для единоверцев таинство священства по старопечатным книгам: теперь едино­верцы просят того же для совершения таинства Евхаристии, или иначе литургии, архиереями в их церквах.

Просят они сего, как разрешения по снисхождению, а не как обязанности, налагаемой на архиереев.

И могут архиереи непогрешительно совершать литургию, произнося: во веки веком, вместо: во веки веков и пр.

V. Ни один Восточный патриарх не благословит дву­перстное крестное знамение, сугубую аллилуию, хождение посолонь и другие обрядовые различия требуемые старообрядчеством. Сего действительно можно опасаться, если будут судить по первому взгляду и не примут труда вникнуть в дело. Но, кажется, не надобно терять надежды, что благорассудительнейшие могут вникнуть и оказать терпимость, если им ска­зано будет, например: мы полагаем на себе крестное знамение тремя перстами, в знамение Пресвятыя Троицы: едино­верцы полагают оное на себе, слагая три крайние перста в знамение Пресвятыя Троицы, и простирая два средние, в знамение Божеского и человеческого естеств во Христе. Окажите им снисхождение, и не осуждайте их, и не почитайте про­клятыми за то, что они от предков держатся сего обыкнове­ния. Сим снисхождением они приведены в послушание православной церкви, и другие приведены быть могут. Может ли в сем судия благорассудительный, милосердый, любящий мир церковный?

VI. Исполнением прошения единоверцев, не дастся ли повод раскольникам к бесчисленным диалектическим выводам, в роде следующих:

а) и так Восточным Патриархам все равно, что тот или другой обряд церкви;

б) и так служение по старым книгам непогрешительно. Старые книги не ошибочны в такой степени, как это прежде полагали в православной церкви, или же для Патриархов и Архипастырей все равно верно ли — или ошибочно переведены те или другие священные книги и т. д. —

Ответ. Шестьдесят лет видят раскольники единоверческие церкви: и не видно, чтобы они из сего явления сделали диалектический вывод, что для православной церкви все равно, тот или другой обряд, и что служение по старым книгам, по собственному ее признанию, непогрешительно. Они знают и признают, что допущение старых обрядов не есть полное их одобрение, что это снисхождение и уступка, сделанная для привлечения к великороссийской церкви, а потому, чтобы насмешкою внушить своим единомышленникам отвращение от единоверческой церкви, и не допустить их в оную, они назвали ее ловушкою. Некоторые из раскольников присоединяются к единоверческой церкви, по привычке к обрядам, а некоторые предпочитают присоединение к общеправославной церкви, как более совершенное.

Нет также повода к заключению, что старые книги не ошибочны в такой степени, как это прежде полагали в пра­вославной церкви.

Может быть, иногда суровее выражались о их недостатках некоторые лица прежнего времени, по духу времени. Но православная церковь, как на Соборе 1667 года, не одобрила старопечатных книг и мнимостарых обрядов, но судила о них снисходительно, так же точно и ныне.

VII. Выражение прошения «по обрядам того храма, в котором» и т. д. таит как будто задний смысл, потому что можно было бы сказать просто по обрядам единоверия. Нет причины к такому подозрению. Просто хотели сказать, чтобы архиерей, служа в общеправославной церкви по новопечатным книгам, в единоверческой не сомневался служить по старопечатным.

VIII. Обращение к Восточным Патриархам, открывая рану Русской церкви пред первыми, едва ли принесет ощутитель­ную пользу. Едва ли согласятся без затруднения и некоторого колебания Восточные Патриархи на наше предложение».

Это замечание справедливое, и призывающее к осторож­ности и предусмотрительности. Посему-то, прежде официального сношения с Вселенским Патриархом, нужно частно испытать мнение и расположение некоторых лиц Восточной иерархии, которых познания и характер могут оказывать особенное влияние на дела.

IX. «Может быть, тот или другой Патриарх, узнав официально о снятии в 1800 году с единоверцев Соборной клятвы 1667 года, пожелает узнать, отчего в свое время участвовавшие в определениях Собора престолы не были спрошены Св. Синодом. — Были ли они по крайней мере уведомлены?»

Священноначальник, ходящий в духе любви, и тщащийся хранить мир церковный, не будет доискиваться, сделано ли какое опущение в другой области священноначалия, в прошед­шее время, людьми уже умершими, когда нет в виду церковного вреда или вины, которые бы нужно было судить, или врачевать. Восточные Патриархи не имеют причины сомневаться в православии Церкви Российской: какая же им нужда доиски­ваться, почему предлагаемый им ныне частный канонический вопрос, не был им представлен за 60 лет пред сим? — Довольно разрешить его ныне. Приснопамятному покойному Патриарху Константию с полною надеждою можно было представить настоящее дело: так ли и нынешним, — не может отвечать тот, кто не знает сих, как знал того.

Но пусть спросят, почему предлагаемое им ныне, не предложено в 1800 году. Из вышесказанного можно усмотреть, что Св. Синод может дать удовлетворительный ответ, на основании точных слов Собора 1667 года. Собор сей отлучил от церкви, и подвергнул проклятию непокоряющихся церкви, дондеже уразумятся. Явились из раскола люди, которые уразумились, что церковь права; прекратили непослушание и во­шли в ее послушание. Дондеже достигло своего предела; и клятва, ограниченная сим пределом, кончилась. Св. Синоду надобно было не новое определение снять клятву, но только определение о том, что действие клятвы в отношении к явив­шимся единоверцам кончилось, и объявить их свободными от оной. Здесь видно, почему в 1800 году Св. Синод не находил нужным входить в сношение с Патриархами. Впоследствии времени, некоторым искусственным образом воздвигнуто против сего недоумение, но оно усилилось, распространилось, и потому ныне оказалось полезным, чтобы согласным суждением Патриархов о прекращены клятвы не над раскольни­ками, а над послушными церкви единоверцами, недоумение было уничтожено.

X. Не дадим ли мы также повод тому или другому патриаршему престолу сделать запрос Св. Синоду относительно канонического права соглашаться на введение в область православного Богослужения обрядов чуждых сему, или не принятых на Востоке?

Наименование обрядов единоверческих чуждыми сурово до несправедливости. Обряды единоверцев, в сравнении с обще­православными, менее древни, менее правильны, не общецерковны, но чужды ли?

Например, Имя Господне мы произносим: Iисус, единоверцы и раскольники: Iсус. При сем беспоповцы думают, что Иисус, не есть истинный Христос, а другий ложный. Эта мысль слишком чуждая. Но единоверцы и поповцы признают в обеих произношениях имени одного истинного Христа, но держатся своего произношения одни, почитая оное старинным, другие почитая и более правильным. Что же тут чуждого! Неужели Иоанн Креститель наш, а Иван Креститель чуждый? —

Если бы кто, например, отвергал иконостас, и почитал правильным открытый престол: этот обряд благословнее можно было бы назвать чуждым, как употребляемый в Рим­ской и Армянской церквах, тем более, что в сем можно было бы подозревать наклонность от православия к иноверию. Но нетерпимо ли в Палестине служение православной литургии на открытом престоле без иконостаса? Если восточные имеют право сие допускать, почему же могут оспаривать право Российской церкви допускать единоверческие обряды? Во времена пяти первых Российских Патриархов Восточные иерархи, посещая Москву, видели сии обряды и не протестовали против них.

Не скажут ли, что сугубое аллилуиа есть чуждое и анти­догматическое. Надобно, и справедливость требует, взять оное в том смысле, как понимают оное единоверцы; и тогда окажется, что и это не чуждое и не антидогматическое.

Вот славословие православное:

1) аллилуиа, 2) аллилуиа, 3) аллилуиа. Слава Тебе, Боже.

Вот единоверческое:

1) аллилуиа, 2) аллилуиа. 3) Слава Тебе, Боже.

Они полагают, что часть славословия; слава Тебе, Боже, имеет ту же силу, как аллилуиа, и таким образом сугубым аллилуиа и дополнением: слава Тебе, Боже, славить Пресвятую Троицу, как и общеправославные.

XI. Не может ли случиться и то, что Восточная церковь запросит в недоумении Св. Синод: на основании каких актов Собора 1667 года вывели заключение, что она не осудила обря­дов, за которые так упорно держатся раскольники?

На сие дан ответ под числом II.

XII. Взвесить каждое слово Синодальной грамоты к Восточным Патриархам — совершенно необходимо. Предосторожность требует, еще прежде грамоты, составить о предлежащем во­просе точную и ясную записку, и чрез нее частным и скромным образом испытать мнение некоторых мужей духовного разума и силы на Восток.

Филарет М. Московский.

 

Июля 26, 1866 г.

Дело Арх. Св. Синода.

1864 г. № 4110».

 

Мнения, отзывы и письма Филарета Митрополита Московского и Коломенского, по разным вопросам за 1821-1867 гг. Сост. Л.Бродский. М., 1905. С.354-365.